В пустыне неподалёку от мексиканской границы появляется немолодой человек в красной бейсболке. Он не разговаривает и не спит. Местному врачу удаётся по визитной карточке, найденной в кармане странника, выйти на его брата Уолта, который забирает его к себе домой. Бродягу зовут Трэвис, он пропал за четыре года до этого. Уолт и его жена все эти годы воспитывали Хантера — сына пропавшего Трэвиса. Трэвис везёт сынишку в Хьюстон на поиски его матери Джейн, которая, как выясняется, работает там в низкопробном пип-шоу.
Западногерманский режиссёр Вим Вендерс побывал в Соединённых Штатах и заявил, что хочет «рассказать историю об Америке».[2] Осмотрев всю южную границу Техаса, члены съёмочной группы решили снимать начальные сцены в районе национального парка «Биг-Бенд». Однако режиссёру Вендерсу больше приглянулся забытый всеми уголок Техаса, именуемый «Кладбище дьявола»: «гигантский, беспредметный пейзаж, как во сне»[3]. Режиссёр стремился показать зрителям американские города разного калибра, от крохотных местечек в несколько жителей до грандиозных мегаполисов[3]. Он намеревался снимать по всей Америке вплоть до Аляски, пока сценарист Сэм Шепард не убедил его, что любые грани Америки вполне можно найти в одном штате — Техасе[3].
После победы на Каннском фестивале фильм имел такой оглушительный успех у европейской публики, что в честь него взяли название две шотландские рок-группы, Texas и Travis, тогда как ирландскую рок-группу U2 фильм Вендерса вдохновлял при работе над альбомом The Joshua Tree[4]. В Америке к фильму Вендерса отнеслись более прохладно, восприняв его как очередной взгляд на национальную проблематику глазами чужака-европейца[5]. Своим любимым фильмом называл «Париж, Техас» Курт Кобейн[6].
«Пейзаж американского Юга органично вобрал в себя усталую тоску старой Европы», — писал о фильме Вендерса кинокритик Андрей Плахов[7]. В других рецензиях также обращалось внимание на необычный синтез европейской художественной восприимчивости с традиционными американскими пейзажами и мотивами:
Роджер Эберт (Chicago Sun-Times): «Это фильм не об исчезновении людей, а об исчезновении чувств. Люди показаны затерянными на фоне безличных громад современной архитектуры, города кажутся столь же пустынными, как и сама пустыня в первой сцене. И в то же время здесь нет трафаретных нападок на американскую отчуждённость. Создатели фильма заворожены Америкой, нашей музыкой, размерами наших городов, страной такого размера, в которой легко затеряться»[5].
Михаил Брашинский («Афиша»): «Два жанра — низменный и высокий — мирит Америка: только в ней и может произойти современная трагедия. Её трагедия — это вестерн; в ней Одиссею, с трудом возвращающемуся домой, положено носить драные джинсы, Пенелопа давно работает в пип-шоу, и небо над прерией — небо судьбы и неизбежности — как две капли воды похоже на анилиновое небо с рекламы Kodak»[8].
Ник Роддик (Criterion Collection): «Что придаёт этой обыденной, на первый взгляд, семейной мелодраме эпический замах, так это умелое использование пейзажных фонов (безлюдный Юго-Запад, бетонные каньоны Хьюстона), поразительное чувство цвета у оператора Робби Мюллера и жалобные звуки слайд-гитары Рая Кудера»[9].
В глазах киноведов «Париж, Техас» подтвердил репутацию Вендерса как наследника традиций Антониони и поэта «расстояний, разделяющих людей и произносимые ими слова»[5]. Общение супругов по интеркому через непроницаемое с одной стороны стекло Плахов определил как «потрясающий образ психологического дисконтакта»[7].
Роджер Эберт особенно похвалил зачин фильма за то, что — в отличие от подавляющего большинства современной кинопродукции — по начальным сценам невозможно предугадать дальнейшее развитие повествования[5]. «Начало фильма такое красивое и лаконичное, что когда ближе к последней четверти фильма начинает произноситься много слов, а значат они всё меньше, возникает соблазн приказать персонажам заткнуться», — развил ту же мысль Винсент Кэнби из The New York Times[10].