Восстание Уота Тайлера

Причинами восстания Уота Тайлера являлись экономические и социальные неурядицы XIV века^[1]. В начале века большая часть населения Англии была занята в сельском хозяйстве, кормя города и поставляя продукцию для международной торговли^[2]. Землёй в Англии владели мелкие дворяне (джентри) и церковь, в чьих поместьях работали крестьяне. Отношения между крестьянами и землевладельцами регулировались т. н. судом поместья (манориальный суд)^[3][4]. Поместные суды возглавлялись помещиком или его управляющим. Каждый поместный суд имел свои правила и законы. Часть крестьян составляли крепостные, которые были обязаны определённое время работать на помещика, обрабатывая его землю. Число свободных и крепостных крестьян в разных регионах страны было разным, на юго-востоке число последних было относительно небольшим ^[5]. Крестьяне, крепостные по рождению, не могли покидать своих хозяев без их разрешения на работу у другого землевладельца, другим переход к новому хозяину ограничивался действующими договорами с помещиками, на чьей земле они работали ^[4][5]. Рост населения и, как следствие, увеличение спроса на продукты поднимали значимость и могущество владельцев сельскохозяйственных угодий^[6][7].

Потребности крестьян были невелики: завтрак крестьян состоял из куска хлеба и кружки эля, днём — хлеб с сыром, луковица и эль, вечером — овсяная похлёбка, хлеб, сыр. Мясо, рыба, молоко, масло были на столе только в праздники. Жили в хижинах из прутьев, обмазанных глиной и крытых соломой. Печей не было, огонь разводили на земляном полу или железном листе. Дым шёл через отверстие в крыше. Домашнего скота в крестьянских хозяйствах было немного.

В 1348 году эпидемия чумы, так называемая Чёрная смерть, перекинулась из континентальной Европы в Англию. От чумы, по различным оценкам, умерло от 25 % до 60 % населения^[8][9]. Массовая гибель людей привела к экономической катастрофе. Прежде всего сократилось число батраков, которые были необходимы мелким и средним помещикам, и обязанных барщиной крепостных в крупных поместьях. Уменьшилось поступление ренты ^[10]. Крестьяне стали требовать бо́льшую оплату своего труда, их оплата резко возросла^[11], напротив, доходы помещиков серьёзно уменьшились^[12]. К тому же торговля между крупными городами и финансовые связи перестали действовать^[13]. Постепенно экономическое положение стало выправляться^[14]

Власти ответили на сложившуюся ситуацию, издав новые законы: Указ о работниках, принятый в 1349 году, и Положение о работниках 1351 года^[15]. Эти законы устанавливали норму рабочей платы, причём такую же, какой она была до чумы; отказ работать по такой цене и разрыв уже заключённого договора со стороны нанявшегося стали считаться преступлением и карались штрафом^[15][16]. Изначально исполнение этих норм контролировалось специальными судьями, а с 1360-х годов этим стали заниматься мировые судьи из местных джентри^[17]. В теории эти законы должны были применяться как к землевладельцам, устраняя их конкуренцию из-за работников, так и к крестьянам, но закон применялся к последним^[18]. В 1361 году законы были ужесточены, и вместо штрафов преступников стали сажать в тюрьму, клеймить и после этого принудительно отправлять на работу^[16].

В следующие несколько десятилетий для английских крестьян появились новые возможности заработка^[19]. Некоторые смогли занять должности, ранее закрытые для них, другие получили возможность переходить от работодателя к работодателю, кто-то стал слугой в богатом хозяйстве^[20][21]. Эти изменения остро ощущались и на юго-востоке Англии, где ремесленники и фермеры получили особенно много возможностей из-за близости к Лондону^[22]. Местные помещики могли запретить крестьянам покидать их усадьбы, но многие уезжали работать в другие усадьбы нелегально^[19][11][5]. Заработок продолжал расти, и с 1340-х по 1380-е годы оплата труда сельских работников увеличилась примерно на 40 процентов^[20]. Так как теперь низший класс имел намного больше денег, парламент издал в 1363 году несколько новых законов, по которым некоторые дорогие товары могли использоваться только элитой общества. Сумптуарные законы не выполнялись полностью, но иные трудовые законы стали применяться более жёстко^[23][24].

Также на восстание 1381 года повлияло ведение войны с Францией. В 1337 году Эдуард III настоял на своих притязаниях на французский трон, начав долгий военный конфликт, получивший в историографии название Столетняя война. Эдуард выиграл несколько сражений, но они не были решающими. После 1369 года король Франции Карл V оказал активное сопротивление и, воспользовавшись экономической мощью своей страны, начал морские рейды на Англию^[25][26]. С 1370-х годов континентальная армия Англии находилась под постоянным финансовым давлением; поддержка только гарнизонов в Кале и Бресте, к примеру, составляла 36 000 фунтов стерлингов в год, а военные экспедиции могли стоить 50 000 фунтов стерлингов за 6 месяцев^{[27][28][комм. 1]}. Эдуард умер в 1377 году, оставив трон своему внуку, Ричарду II, которому было всего 10 лет^[31].

Правительство Ричарда состояло из сановников, служивших при дворе его деда, и его дядей, среди которых выделялся богатый и могущественный Джон Гонт. Правительство столкнулось с необходимостью поиска источников финансирования войны с Францией. В XIV веке новые налоги проводились через парламент, включавший Палату лордов, состоявшую из титулованной аристократии и духовенства, и Палату общин, в которую входили представители рыцарства, купечества и дворянства со всей Англии^[32]. Налоги обычно накладывались на движимое имущество и скот^[33]. Повышение таких налогов больше отражалось на членах Палаты общин, нежели Палаты лордов^[34]. Вопрос также обострялся из-за того, что администрация использовала в качестве данных для сбора налогов устаревшую статистику, собранную до эпидемии чумы, и, так как богатство общин уже не соответствовало этим данным, сбор налогов уменьшился^[35].

Незадолго до смерти Эдуарда парламент ввёл новую форму налогообложения — подушный налог, который взимался в размере 4 пенсов в год с каждого человека старше 14 лет^{[36][35][комм. 2]}. Между 1377 и 1381 годами такой налог трижды взимался со всех общин, которые прежде никогда не подвергались прямому налогообложению; при этом в отношении уклоняющихся применялось насилие^[38].

Введение новых налогов, идущих на военные расходы, оказалось весьма непопулярным, но сборы увеличились на 22 000 фунтов стерлингов^[36][35]. Тем не менее, военные трудности продолжались, и, несмотря на увеличение поступлений в казну за счёт принудительных займов, в 1379 году король обратился в парламент за дополнительными средствами^[39][40]. Палата общин поддержала молодого короля, однако было выражено беспокойство по поводу пропавшей суммы денег и растрат королевских советников, которые подозревались в коррупции^[31][41]. Был введён ещё один подушный налог; на этот раз всё английское общество было разделено на 7 классов, и более состоятельные классы должны были платить больший налог, чем менее состоятельные^[42]. Уклонение от налогов (было получено только 18 600 фунтов стерлингов при ожидаемых 50 000) стало важной проблемой для властей^[35][43].

В ноябре 1380 года в Нортгемптоне был вновь созван парламент. Архиепископ Симон Садбери, новый лорд-канцлер, поставил палату общин перед лицом ухудшающегося положения дел во Франции, коллапса международной торговли и риска объявления короной дефолта по своим долгам^[44]. Парламенту было объявлено, что требуются новые налоги для покрытия колоссальной суммы в 160 000 фунтов стерлингов^[45][46]. Парламент ввёл третий подушный налог в размере 12 пенсов с каждого старше 15 лет, включая замужних женщин; предполагалось собрать 66 666 фунтов стерлингов^[45][47], при том, что двухнедельный заработок составлял 6 пенсов^{[48][нет в источнике]}. Этот налог был крайне отрицательно воспринят народом, и многие жители юго-востока Англии отказались его выплачивать^[49][50]. В марте 1381 года королевский совет направил новых сборщиков, которые должны были опросить местных сельских и городских чиновников, чтобы выявить уклонившихся от уплаты^[51]. Однако действия этих уполномоченных только повысили напряжение, сложившееся из-за нового налога^[52][53].

Десятилетие, предшествовавшее 1381 году, было тревожно и отмечено несколькими бунтами^[54][55]. Центром волнений был Лондон, в котором активность цеховых гильдий и братств часто создавала проблемы для власти^[56]. Лондонская элита не была едина; между её представителями не прекращались распри за политическую власть^[57]. Недовольство горожан вызывало расширение роли королевского суда в столице, особенно суда Маршалси в Саутворке ^{[58][59][комм. 3]}, также, раздражение жителей вызывали проживающие в городе иностранцы, в частности фламандские ткачи^[60]. Особенной нелюбовью у лондонцев пользовался Джон Гонт, который был сторонником религиозного реформатора Джона Уиклифа, считавшегося еретиком^[61]. Существовала лютая вражда между знатью и Гонтом, ходили слухи, что король мог назначить его на место выборного мэра^[62].

Селяне, особенно на юго-востоке, проявляли недовольство действующим крепостным правом землевладельцев и местными судами, назначающими и собирающими налоги и штрафы. Всевластие землевладельцев, хозяев поместий, принимающих непопулярные законы или же являющихся королевскими судьями, вызывало раздражение селян^[63]. Часто крестьяне стали отказываться принимать участие в судах, чтобы сорвать их деятельность ^[64]. Владельцы скота, изъятого судебным распоряжением, пытались «спасти» своё имущество нападая на должностных лиц^[65]. Некоторые крестьяне начали выступать за создание сельских общин, соблюдающих традиционные законы, но независимых от правовой системы с центром в Лондоне^[66][67]. Историк Мири Рубин пишет, что для многих «проблема заключалась не в законах страны, а в их применении»^[68].

Выражалась обеспокоенность по поводу этих изменений в обществе^[69]. В своей поэме «Видение о Петре-пахаре», написанной незадолго до 1380 года, Уильям Лэнгленд восхваляет крестьян, уважающих закон и усердно трудящихся для своих господ, но порицает жадных, странствующих рабочих, гонящихся за более высоким заработком^[70]. Поэт Джон Гауэр боялся, что в Англии может произойти что-то подобное французской Жакерии 1358 года, когда крестьяне поднялись против своих хозяев^[50]. Из-за угрозы со стороны новых рабочих, прибывших в города, и возможности, что слуги пойдут против хозяев, возникла моральная паника^[71]. В 1359 году были приняты новые законы, направленные на борьбу с мигрантами; были расширены уже существовавшие законы о соучастии в преступлении, а также законы об измене распространены на слуг и жён, предавших своих хозяев и мужей^[71][72]. К 1370-м годам даже возникли опасения, что при вторжении Франции крестьяне могут поддержать захватчиков^[73].

Недовольство постепенно перешло в открытые протесты. В 1377 году по юго-западу и юго-востоку Англии прокатился ряд восстаний^[74]. Сельчане сорганизовывались и отказывались работать на своих хозяев, ссылаясь на Книгу Страшного суда^[75], жаловались на судебные решения, обращаясь даже к королю^[76]. Протесты нарастали и в городах, особенно в Лондоне, где Джон Гонт лишь чудом избежал линчевания^[77][78]. В 1380 году беспорядки нарастали и распространились по северу Англии и в западных городах Шрусбери и Бриджуотере^[79][80]. Также произошло восстание в Йорке, в ходе которого Джон де Гибсон, мэр города, был отстранён от должности; ещё несколько восстаний, связанных с введением новых налогов, случилось в 1381 году^[81]. В мае 1381 года в Англии произошла сильная буря, которую многие сочли за предзнаменование скорых потрясений, что также повлияло на настроение населения^[82].

Восстание 1381 года началось 30 мая в Эссексе с прибытием Джона Бамптона, который должен был собрать неуплаченный подушный налог^[83]. Бамптон был членом парламента и мировым судьёй; он имел серьёзные связи в королевском окружении^[83]. Он прибыл в город Брентвуд и вызвал туда представителей соседних селений Коррингем, Фоббинг и Стэнфорд-ле-Хоуп, которые 1 июня должны были привезти недостающую сумму^[83]. Жители прибыли, вооружённые старыми луками и палками^[84]. Первыми Бамптон стал допрашивать жителей Фоббинга, чей представитель Томас Бэйкер заявил, что деревня уже заплатила налог, и ещё денег они вносить не собираются^[84]. Когда Бамптон и два сержанта попытались арестовать Бэйкера, произошла стычка, и начался бунт^[84]. Бамптон спасся и бежал в Лондон, но трое его людей и несколько граждан Брентвуда, поддержавших его, были убиты^[83][84].

За следующий день количество восставших значительно выросло^[85]. Крестьяне распространили весть о восстании по всему региону; местный шериф Джон Джеффри искал поддержку восставшим между Брентвудом и Челмсфордом^[85]. 4 июня повстанцы собрались в деревне Бокинг, где, скорее всего, были обсуждены их дальнейшие планы^[86]. Эссекские восставшие, скорее всего несколько тысяч, двинулись к Лондону, часть восставших двигалась через Кент^[85]. Один из отрядов направился на север, в соседнее графство Суффолк, чтобы там поднять восстание ^[87][88].

Тем временем восстание началось также и в Кенте^[89]. Сэр Саймон де Бёрли, сторонник Эдуарда III и молодого Ричарда, утверждал, что один человек в Кенте, по имени Роберт Беллинг, был беглым крепостным из одного из его поместий. Бёрли послал двух своих людей в Грейвсенд, где жил Беллинг, чтобы того арестовали. Судебные приставы Грейсвенда и Беллинг предложили сэру Саймону деньги за свободу обвиняемого в побеге, но тот отказался, и Беллинг был заключён в Рочестерский замок. Группа возмущённых местных жителей собралась в Дартфорде, вероятно, 5 июня, чтобы обсудить случившееся^[90]. Оттуда повстанцы двинулись в Мейдстон, где штурмовали местную тюрьму, а затем, 6 июня, в Рочестер^[91]. Столкнувшись с разъярённой толпой, констебль, охраняющий Рочестерский замок, впустил их без боя, и Беллинг был освобождён^[92].

Некоторые из кентских восставших успокоились на этом, но многие решили продолжить^[92]. Скорее всего, именно тогда их начал возглавлять Уот Тайлер, о котором Anonimalle Chronicle пишет, что он был избран предводителем на собрании в Мейдстоне 7 июня^[93][94]. О жизни Тайлера известно относительно немногое; хроники указывают, что он был родом из Эссекса, служил во Франции лучником и был харизматичным и умелым лидером^[93][94]. Некоторые хронисты полагали, что именно он был идеологом восстания, выдвинувшим политические требования^[93]. Иногда также упоминается некий Джек Строу, бывший предводителем повстанцев в эту фазу бунта, но неизвестно, реально ли он существовал, или это только псевдоним Уота Тайлера или Джона Уорва^{[95][комм. 4]}.

Тайлер и кентцы двинулись к Кентербери и 10 июня вошли в окружённый стенами город и замок, причём сопротивление им не оказывалось^[98][99]. Повстанцы отменили власть отсутствующего Архиепископа Кентерберийского и заставили монахов присягнуть делу восставших^[100]. Они нападали на дома граждан города, ссылаясь на то, что ищут членов ненавидимого королевского совета; всех подозреваемых вытаскивали из домов и казнили^[100][94]. Была открыта городская тюрьма и выпущены заключённые^[94]. Тайлер убедил около тысячи восставших покинуть Кентербери и на следующее утро отправиться вместе с ним в Лондон^[101].

Повстанцы из Кента двинулись к Лондону, причём считается, что их действия были скоординированы с движением восставших из Эссекса, Суффолка и Норфолка^[101]. Повстанцы были вооружены палками, боевыми топорами, старыми мечами и луками^{[102][комм. 5]}. По пути они захватили мать короля леди Джоанну, которая в тревоге из-за вести о восстании возвращалась в столицу. Толпа её высмеяла, но не причинила вреда^[101]. Кентцы достигли Блэкхеза, находящегося на юго-востоке столицы, 12 июня^{[комм. 6]}.

Между тем в ночь 10 июня весть о восстании достигла короля, находящегося в Виндзорском замке^[101]. 12 июня он переправился через Темзу в Лондон, собираясь для безопасности жить в одной из мощнейших крепостей королевства — Тауэре, где уже находились его мать, архиепископ Садбери, лорд-казначей Роберт Холес, графы Арундел, Солсбери и Уорик и некоторые иные представители знати^[101][105]. В Лондон была отправлена делегация под начальством Томаса Бринтона, архиепископа Рочестерского; делегаты должны были начать переговоры с повстанцами и убедить их вернуться домой^[101].

В Блэкхезе знаменитый кентский священник-радикал Джон Болл произнёс перед собравшимися кентцами ныне известную проповедь^[105]. Болл был тесно связан с Тайлером^[106][102]. Хроники расходятся во мнении, каким образом он присоединился к восставшим: или он был освобождён толпой из Мейнстонской тюрьмы, или же он был на свободе, когда началось восстание^[92][102]. Болл обратился к толпе с риторическим вопросом: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»; Его проповедь легла в основу лозунга повстанцев: «За короля Ричарда и за сельскую общину без крепостного права»^[105]. Во фразе подчёркивалось желание повстанцев отменить крепостное право и существующую иерархию в церкви и государстве, которая отделяла гражданина от короля; восставшие делали упор на свою лояльность к королю и то, что они, в отличие от его советников, были «верны» Ричарду^{[93][107][68]}. Повстанцы отвергли предложение архиепископа Рочестерского вернуться домой и вместо этого продолжили дальнейшее движение к столице^[101].

Тем временем в Тауэре обсуждалось, что делать с восстанием^[101]. У короля было небольшое число войск под рукой: гарнизон крепости, непосредственные телохранители короля и, самое большее, несколько сот солдат^{[102][108][109][комм. 7]}. Многие из опытных полководцев находились во Франции, Ирландии и Германии, а ближайшие достаточно крупные военные подразделения находились на севере Англии, защищая страну от возможного нападения Шотландии^{[105][108][109]}. Борьба с восставшим в провинциях осложнялась английскими законами, по которым только король мог созвать местное ополчение или казнить повстанцев и преступников, так что местные феодалы не могли подавить восстание собственными силами^[111].

Поскольку переговоры в Блэкхезе не удались, было принято решение, что король сам должен встретиться с восставшими в Гринвиче, на южной стороне Темзы^[112]. Утром 13 июня Ричард отплыл из Тауэра, охраняемый четырьмя баржами с солдатами, и на другой стороне реки встретился с толпой повстанцев^[113], но переговоры провалились, потому что Ричард отказывался выходить из лодки, а восставшие не желали вступать в переговоры, пока он этого не сделает^[113]. Ричард вернулся в Тауэр^[113][114].

Повстанцы начали двигаться из Саутуарка по Лондонскому мосту днём 13 июня^[113][114]. Этот вход в город был сдан либо из симпатии к повстанцам, либо из страха, и те вошли в город^{[114][115][116][комм. 8]}. В то же время восставшие из Эссекса подошли к городу с севера, к Олдгейту^[114]. Повстанцы прошли на запад через центр города, открыли Олдгейт, позволив остальным войти^[119].

Кентские повстанцы составили широкий список людей, которые, по их мнению, должны были быть казнены королём^[113]. Он включал крупных деятелей, таких как Джон Гонт, архиепископ Садбери и Хейлз; других ключевых членов королевского совета; должностных лиц, таких как Белкнэп и Бамптон, связанных со сбором налогов в Кенте; также других ненавистных народу членов королевского круга^[113]. Тюрьма Маршалси ими была разрушена^[120][114]. К тому времени к восставшим из Кента и Эссекса присоединились многие лондонцы^[119][120]. Толпа атаковала Флитскую и Ньюгетскую тюрьмы, также целями повстанцев были дома фламандских эмигрантов^[119][121].

Восставшие не допускали грабежей и предавали смерти всякого, уличённого в воровстве.

С севера Лондона повстанцы достигли Смитфилда и Клеркенвеллского монастыря, штаб-квартиры госпитальеров, возглавляемых Хейлзом^[122]. Монастырь и соседняя с ним усадьба были уничтожены^[122]. Взяв курс на запад, вдоль Флит-стрит, восставшие атаковали Темпл, комплекс зданий, связанных с правом, и офисов, принадлежащих госпитальерам^[123]. Книги и документы выбрасывались на улицу и уничтожались, здания систематически подвергались разрушению^[123]. Едва удалось спастись Джону Фордхэму, лорду-хранителю Малой печати, одному из людей в списке подлежащих казни; толпа обыскала его дом, однако не заметила, что он был внутри^[123].

Далее по Флит-стрит был атакован Савойский дворец, огромное роскошное здание, принадлежащее Джону Гонту^[124]. По свидетельству летописца Генри Найтона, в нём хранилось «такое количество сосудов и серебра, не считая позолоченных предметов и чистого золота, что 5 телег не смогли бы увезти всё это»; по официальным оценкам стоимость составляла примерно £10 000^[124]. Предметы интерьера были уничтожены повстанцами, которые сожгли мягкую мебель, разбили работы из драгоценных металлов, раздробили камни, сожгли документы герцога, а остатки бросили в Темзу или закопали^[124]. Символично, что почти ничего не было украдено повстанцами, объявившими себя «борцами за правду и справедливость, а не ворами и разбойниками»^[125]. Остатки здания затем подожгли^[126]. Вечером повстанческие силы собрались у Тауэра, откуда король наблюдал пожары по всему городу^[127].

Утром 14 июня толпа продолжила двигаться на запад вдоль Темзы, сжигая дома чиновников вокруг Вестминстера, попутно освободив заключённых Вестминстерской тюрьмы^[77]. Затем они вернулись в центральный Лондон, где подожгли часть ещё не сгоревших зданий и штурмовали Ньюгетскую тюрьму^[77]. Продолжилась охота на фламандцев, повстанцы убивали всех людей с акцентом, похожим на фламандский; среди убитых был королевский советник Ричард Лайонс^{[128][комм. 9]}. В одном районе города на улице и в церкви святого Мартина, популярной у фламандцев, лежали тела сорока фламандцев^[130]. Историк Родни Хилтон утверждает, что, возможно, эти нападения координировались гильдией лондонских ткачей, бывших коммерческими конкурентами фламандцев^[131].

Запертое в Тауэре королевское правительство пребывало в шоке от произошедших событий^[132]. Было принято, возможно самим Ричардом, решение, что королю с небольшим количеством телохранителей следует покинуть замок и направиться на переговоры с повстанцами в Майл-Энд на востоке Лондона^[133][134]. В связи с этим король оставил Садбери и Хейлза в Тауэре то ли для их собственной безопасности, то ли чтобы не смешивать себя в глазах народа со своими непопулярными министрами^[133].

Неясно, кто выступал от повстанцев — Уот Тайлер мог и не присутствовать на этих переговорах, но, скорее всего, они потребовали от короля выдачи вошедших в списки для казни чиновников, отмены крепостного права, возвращения «закона Уинчестера» и всеобщей амнистии повстанцам^[135][136]. Непонятно, что имелось в виду под законами Уинчестера, но, возможно, это имеет некоторое отношение к предлагаемой повстанцами системе самоуправления сельских общин^{[137][138][комм. 10]}. Ричард издал указ, объявивший отмену крепостного права, который быстро распространился по всей стране^[140]. Он отказался выдать своих чиновников, пообещав, по-видимому, самостоятельно наказать виновных^[141].

Пока Ричард находился в Майл-Энде, повстанцы взяли Тауэр^[142]. Часть повстанцев, отдельная от ведущих переговоры, подошла к замку, скорее всего, поздним утром^{[142][комм. 11]}. Ворота были открыты для возвращающегося Ричарда, и около 400 повстанцев вошли в крепость, не встретив сопротивления, возможно, из-за бездействия растерявшейся охраны^[134][143].

Оказавшись внутри, повстанцы начали выслеживать людей, которых собирались казнить; архиепископ Садбери и Роберт Хейлз были найдены в часовне Белой башни^[144]. Совместно с Уильямом Апплетоном, врачом Джона Гонта, и Джоном Леггом, королевским сержантом, они были вывезены на Тауэр-Хилл и обезглавлены^[144]. Их головы пронесли по городу, а затем прикрепили к Лондонскому мосту^[145]. Повстанцы нашли сына Джона Гонта, будущего Генриха IV, и собирались казнить и его, но Джону Ферроу, одному из королевских гвардейцев, удалось убедить их не делать этого^[145][146]. Также повстанцами в замке были найдены леди Джоанна и Джоанна Холанд, сестра Ричарда; после издевательств женщин отпустили^[147]. Оружие и королевская атрибутика замка была основательно разграблены^[143].

Ричард не вернулся в Тауэр. Вместо этого он отправился в королевское хранилище в Блэкфриарсе на юго-западе Лондона^[146]. Там он назначил военачальника Ричарда Фицалана, графа Арундела, исполняющим обязанности Садбери на посту канцлера; совет начал строить планы по восстановлению преимущества над повстанцами на следующий день^[148][149]. Многие повстанцы из Эссекса, поверив обещаниям короля, уже начали возвращаться домой, так что с Тайлером остались в основном кентцы^[150]. Тем вечером люди Тайлера рассеялись по городу, ища и убивая работников Джона Гонта, иностранцев и лиц, причастных к юридическо-правовой системе^[149].

15 июня королевское правительство и те повстанцы, которые не были удовлетворены результатами предыдущих переговоров, договорились о новой встрече с королём в Смитфилде, в непосредственной близости от городских стен^[151]. Лондон продолжал находиться в смятении, отдельные группы восставших самостоятельно патрулировали город^[143]. Ричард, прежде чем отправиться на назначенную на вечер встречу, совершил молитву в Вестминстерском аббатстве^[152]. Описания последующих событий в различных хрониках расходятся в деталях, но общий ход представляют одинаково^[153]. Король и его спутники — не менее 200 человек, включая гвардию, — расположились за пределами прихода святого Варфоломея на востоке Смитфилда, а тысячи повстанцев расположились ближе к западу^[153][154].

Вероятно, Ричард вызвал Тайлера из толпы к себе навстречу, и Тайлер приветствовал короля так, что королевская партия сочла это некоторой фамильярностью: он назвал короля «братом» и обещал свою дружбу^[155]. Ричард задал вопрос: почему Тайлер и повстанцы не покинули город после того, как король в предыдущий день обязался выполнить их требования; но Тайлер сердито потребовал, чтобы было составлено ещё несколько уставов^[156]. Когда его требования были выполнены, он попытался покинуть переговоры^[157].

Затем между Тайлером и некоторыми королевскими слугами вспыхнул спор^[157]. Мэр Лондона Уильям Валворт попытался вмешаться, Тайлер сделал несколько шагов к королю, и в дело включились королевские солдаты^[158]. То ли Валворт, то ли Ричард приказал арестовать Тайлера. Тот попытался напасть на мэра, на что мэр защитился, ранив Тайлера^[157]. Ральф Стендиш, оруженосец короля, добил Тайлера несколькими ударами мечом^[159].

В сложившейся неустойчивой ситуации была высока вероятность применения насилия, повстанцы были готовы пустить залп стрел в противников^[159]. Чтобы разрядить обстановку, Ричард отправился к толпе и убедил её следовать за ним в Клеркенвелл^[159]. Валворт тем временем должен был восстановить контроль над ситуацией, опираясь на подошедшее из города подкрепление^[160]. Голова Тайлера была отрезана и повешена на столб; повстанческое движение из-за смерти лидера и поддержки правительства военными силами начало разрушаться^[159][161]. Ричард довольно быстро произвёл в рыцари Валворта и его главных сторонников^[159].

В то время как разворачивались события в Лондоне, Джон Уорв привёл свои войска в Суффолк^[87]. Уорв оказал значительное влияние на развитие восстания в Восточной Англии, где число повстанцев могло достигнуть лондонского^[162]. Власти не оказали повстанцам серьёзного сопротивления: дворяне не смогли организовать оборону, ключевые укрепления были быстро захвачены восставшими, ополчение не было мобилизовано^[163]. Как и в Лондоне и на юго-востоке страны, причиной этого отчасти были отсутствие опытных военачальников и характер английского права, также наёмники, набранные из местного населения, могли оказаться ненадёжным войском против народного восстания^[164][165].

12 июня Уорв атаковал собственность сэра Ричарда Лайонса в Оверхолле, на следующий день продвинулся далее на запад Суффолка в города Кавендиш и Бери-Сент-Эдмундс, продолжая по пути набирать в войско новых людей^[166]. Джона Кембриджа, настоятеля богатого аббатства Бери-Сент-Эдмундс, в городе не любили, и Уорв, вступив в союз с горожанами, взял аббатство штурмом^[167]. Настоятель бежал, но через 2 дня был найден и обезглавлен^[168][169]. Небольшая группа повстанцев отправилась на север, в Тетфорд, для вымогательства у горожан денег; другой группой был выслежен Джон Кавендиш, лорд главный судья Англии и Уэльса и канцлер Кембриджского университета^[168][170]. Пойман он был в Лакенхезе, где и убит^[171]. 14 июня около Ипсуича возникла ещё одна независимая группа повстанцев, возглавленная Джоном Баттисфордом и Томасом Сэмпсоном^[172]. Они без сопротивления взяли город и разграбили имущество архидиакона и местных налоговых органов^[172]. Насилие продолжалось, производились многочисленные нападения на частную собственность и уничтожение судебных записей^[172][173]. Один из чиновников, Эдмунд Лейкенхит, был вынужден бежать из города на лодке^[172][174].

В конце дня 13 июня, когда туда дошли новости о событиях в Лондоне, началась смута в Сент-Олбансе, Хартфордшир^[175]. Там уже давно существовали разногласия между горожанами и местным аббатством, имевшим в регионе множество привилегий^[176]. 14 июня аббат Томас де ла Маре встретился с протестующими, которые требовали полную отмену привилегий аббатства^[175]. Группа горожан под предводительством Уильяма Гриндекобба отправилась в Лондон, где обратились к королю с просьбой об отмене привилегий аббатства^[177]. Уот Тайлер, тогда ещё контролировавший власть в городе, предоставил им полную свободу действий против аббатства^[178]. К тому времени, как Гриндекобб и повстанцы вернулись в Сент-Олбанс, настоятель успел бежать^[179]. Повстанцы отворили тюрьму аббатства, уничтожили бумаги, определяющие местоположение аббатских земель, и сожгли на главной площади города найденные там документы^[180]. Затем, 16 июня, они вынудили Томаса де ла Маре подписать хартию об отмене аббатских привилегий^[181]. В течение следующих нескольких дней восстание против аббатства продолжалось, по всей округе разрушалась его собственность и сжигались документы^[182].

15 июня началось восстание в Кембриджшире, возглавленное участниками суффолкского восстания и некоторыми местными жителями, такими как Джон Грейстон, который участвовал в лондонских событиях и вернулся домой, чтобы поднять восстание и здесь, Джеффри Кобб и Джон Ханчач, члены местного дворянства^[183]. Кембриджский университет, работающие в котором священники владели особыми привилегиями, был очень непопулярен у жителей города^[183]. Основной целью восставших, поддержанных мэром города, был университет^[183]. Они разграбили Корпус-Кристи-Колледж, имевший отношение к Джону Гонту, и университетскую церковь; была совершена попытка убить университетского возного, которому, однако, удалось бежать^[184]. На центральной площади города были сожжены университетская библиотека и архивы^[185]. На следующий день руководство университета было вынуждено подписать хартию об отказе от королевских привилегий^[186]. Из Кембриджа восстание распространилось на север, в Или, где была взята тюрьма и убит местный судья^[187].

Восстание в Норфолке возглавляли ткач Джеффри Литстер и сэр Роджер Бэкон, местный дворянин, связанный с саффолкскими повстанцами^[188][189]. 14 июня Литстер начал рассылать по округе гонцов с призывами к восстанию; в отдельных местах эти призывы привели к бунтам и убийствам^[190]. Вместе повстанцы региона собрались 17 июня неподалёку от Нориджа; Роберт Сейл, ответственный за оборону города, попытался закончить дело мирными переговорами, однако был убит при попытке провести их^[188][191]. После этого события горожане открыли ворота и впустили повстанцев в город^[188][191]. Начались грабежи зданий; был убит чиновник Реджинальд Эклс^[192]. Уильям де Уффорд, граф Саффолк, бежал из своего поместья и, маскируясь, добрался до Лондона^[193]. Остальные предводители местного дворянства были захвачены в плен^[193]. Беспорядки распространились по всей округе: из тюрем выпускались заключённые, люди убивали фламандских иммигрантов, сжигали судебные документы, грабили дома знати^[194].

Восстание охватило и остальные части Англии, в частности северные города, традиционно бывшие центрами политических волнений^[195]. В городе Беверли возникли противоречия между богатой торговой элитой и городской беднотой^[196]. К концу месяца повстанцы захватили власть в городе и заменили прежнюю администрацию на свою собственную^[197]. Восставшие попытались заручиться поддержкой Александра Невилла, архиепископа Йоркского, а в конце июля даже заставили бывшее городское правительство согласиться предстать перед судом архиепископа^[198]. В июне 1382 года восстание было подавлено и восстановлен мир, но напряжённость в регионе существовала ещё несколько лет^[199].

Вести о распространении восстания с юго-востока на север очень медленно доходили в другие регионы из-за плохой системы связи средневековой Англии^[200]. В Лестер, где находился замок Джона Гонта, пришли предупреждения о том, что повстанцы движутся к городу из Линкольншира, намереваясь разграбить замок^[200]. Под руководством мэра город приготовился к обороне, была мобилизована местная полиция, однако восставшие так и не появились^[201]. Сам Джон Гонт находился в Берике, когда 17 июня получил вести о восстании^[202]. Не зная, что Уот Тайлер уже убит, Джон Гонт привёл свои замки в Йоркшире и Уэльсе в состояние боевой готовности^[203]. В Берик продолжали прибывать слухи, многие из которых были неверными; они говорили о масштабном восстании на западе и востоке Англии, о грабежах имущества герцога в Лестере. Также говорили, что повстанцы охотятся на самого герцога^[202]. Гонт начал поход к замку Бамборо, однако вскоре изменил курс к северу, в Шотландию, и вернулся на юг только после окончания волнений^[204].

Около 17 июня вести о лондонских событиях достигли и Йорка, где сразу же начались нападения на имущество Доминиканского ордена, францисканские монастыри и другие религиозные учреждения^[205]. Последующие недели волнение не утихало, а 1 июля вооружённая группа людей под предводительством Джона де Гисбоурна ворвалась в город и попыталась захватить в нём власть^[206]. Мэр Симон де Куикслэй стал постепенно восстанавливать контроль над городом, однако полностью этот процесс завершился лишь к 1382 году^[206]. Когда новости о восстании на юге страны достигли Скарборо, там 23 июня также вспыхнули массовые беспорядки и бунты против правящей элиты; повстанцы при этом одевались в белые плащи с красным хвостом на спине^[207]. Члены местного правительства были смещены с должности, а один сборщик налогов чуть не линчёван^[208]. Однако к 1382 году элита снова заняла места в правительстве^[209].

19 июня вспыхнуло восстание в сомерсетском городе Бриджуотер; повстанцев возглавляли Томас Инглеби и Адам Брюгг^[210]. Толпа напала на здание августинцев и заставила их предводителя отказаться от своих привилегий, а также заплатить за себя выкуп^[211]. Затем повстанцы обратили внимание на Джона Сиденхема, местного купца и чиновника; они разграбили его усадьбу и сожгли документы. Также был казнён местный житель барон Вальтер^[212]. Также была атакована илчестерская тюрьма и казнён один из заключённых, непопулярный в народе^[213].

15 июня, вскоре после смерти Уота Тайлера, начались ответные действия королевских властей по подавлению восстания^[108]. Для восстановления порядка в столице были назначены Роберт Ноллес, Николас Брембр и Роберт Лоунд^[214]. Солдаты были призваны на службу, в Лондоне было собрано около 4 тысяч человек, и направлены экспедиции в проблемные части страны^[214][215].

Восстание в Восточной Англии было подавлено Генри ле Диспенсером, епископом Норвичским, без помощи королевских сил^[193]. Когда восстание началось, он находился в Стамфорде в Линкольншире и, узнав об этих событиях, отправился на юг с восемью пехотинцами и небольшим отрядом лучников, по дороге пополняя свои силы^[193][216]. Сначала он отправился в Питерборо, где разгромил силы местных повстанцев и казнил всех, кого удалось захватить, включая нашедших приют в местном аббатстве^[217]. Затем он отправился на юго-восток через Хантингдон и Или, достиг Кембриджа 19 июня, а затем перешёл в районы Норфолка, контролируемые повстанцами^[218]. 24 июня у повстанцев был отбит Норвич, а затем Генри ле Диспенсер отправился на поиски лидера повстанцев Джеффри Литстера^[219]. Армии встретились в битве при Норт-Уолшем 25 или 26 июня; верх взяли войска епископа. Литстер был взят в плен и казнён^[220]. Быстрые действия Генри были необходимы для подавления восстания в восточной Англии, однако казни повстанцев формально были незаконными, так как Диспенсер не имел на это королевского разрешения^[221][222].

17 июня король отправил своего сводного брата Томаса Холланда и сэра Томаса Тривета с небольшими силами в Кент, где те должны были восстановить порядок^[223]. Они провели суды в Мэйдстоуне и Рочестере^[223]. Граф Суффолка Уильям де Аффорд вернулся в свои земли 23 июня, поддерживаемый войском в 500 человек^[224]. Он быстро покорил эту территорию и вскоре провёл в Милденхолле суд, на котором многие из обвиняемых были приговорены к смертной казни^[225][223]. 6 июля он прибыл в Норфолк и провёл суды в Норвиче, Грейт-Ярмуте и Хэкинге^[223]. В Кембриджшире судебным разбирательством против повстанцев руководил лорд ла Зоуч Хью^[223]. В Сент-Олбанс аббату удалось арестовать Уильяма Гриндекобба и его сторонников^[226].

20 июня для организации специальных комиссий по всей Англии были назначены дядя короля Томас Вудсток и Роберт Тресилиан, новый лорд-главный судья Англии и Уэльса^[223]. Вудсток отвечал за проведение судов в Эссексе, куда также были направлены войска, так как сопротивление там ещё продолжалось^[227]. Ричард сам посетил Эссекс, где встречался с делегацией повстанцев, которые хотели, чтобы король подтвердил истинность обещаний, данных в Майл-Энде^[228]. Ричард отказался от своих прежних слов, якобы заявив: «мужиками (англ. rustics) вы были, мужиками и останетесь. Вы останетесь в рабстве, но не таком как раньше, а ещё более жёстком»^{[228][комм. 12]}. Вскоре к Вудстоку присоединился Тресилиан, и ими была проведена 31 казнь в Челмсфорде; в июле они отправились в Сент-Олбанс для дальнейшего проведения судебных процессов^[231]. Томас Вудсток продвинулся дальше в Глостер с 200 солдатами для подавления беспорядков там^[232]. Порядок в Йоркшире было поручено восстановить графу Нортумберленду Генри Перси^[231].

На этих процессах подсудимым вменялись нарушения множества разных законов от государственной измены до сжигания книг и разрушения домов; принятие решений осложнялось относительно узкой трактовкой понятия «государственная измена»^[233][234]. Информаторы и доносы стали обычным делом, из-за чего среди населения распространился страх; к ноябрю по меньшей мере 1500 человек было казнено либо убито в бою^[235][236].

Довольно быстро были захвачены лидеры повстанцев^[237]. Лидер, в хрониках называемый Джек Строу, был пойман и казнён в Лондоне^[238]. Джона Болла схватили в Ковентри, затем судили в Сент-Олбансе и казнили 15 июля^[239]. Гриндекобб также был осуждён и казнён в Сент-Олбансе^[238]. Джона Уорва судили в Лондоне; вероятно, что он дал показания против 24 судимых вместе с ним в надежде получить помилование, однако был повешен, потрошён и четвертован 6 мая 1382 года^[225][238]. Роджер Бэкон, возможно, был арестован после битвы в Норфолке, был осуждён и находился в заключении в Тауэре, пока не был помилован королём^[240]. Известно, что в сентябре 1381 года Томас Инглби ещё успешно скрывался от властей^[241].

По окончании восстания королевское правительство и парламент начали восстанавливать прежнюю систему управления; историк Майкл Постан пишет, что современные ему историки считают восстание в некотором смысле «мимолётным событием»^[5][242]. 30 июня король приказал крепостным вернуться к своим хозяевам на прежних условиях работы, а 2 июля были отменены все подписанные королём под давлением повстанцев хартии^[223]. В ноябре был собран парламент для обсуждения событий прошедшего года и решения, как лучше реагировать на подобные проблемы^[243]. Виновными были объявлены королевские чиновники, чьи действия были расценены как неправомерные, а сами они были названы слишком жадными и властолюбивыми^[244]. Палата общин стояла за сохранение действующего трудового законодательства, но просила внести некоторые изменения в состав королевского совета, которые Ричард обязался выполнить^[245]. Ричард также объявил всеобщую амнистию тем, кто казнил повстанцев с нарушением правовой процедуры, всем восставшим против власти, за исключением людей из Бери-Сент-Эдмундс и всем имевшим отношение к убийствам королевских чиновников, а также тем, кто до сих пор скрывался от тюрьмы^[246].

Хотя и применяя насилие для подавления восстания, правительство и местные феодалы были осмотрительны, восстанавливая порядок, и в течение нескольких десятилетий к новым восстаниям относились с особым беспокойством^[247][248]. Почти все землевладельцы решали конфликты со своими крестьянами через суды; мало кто пытался отомстить крестьянину лично, насилием^[249]. Малые местные волнения, однако, не утихали ещё несколько лет^[250]. В сентябре 1382 года были беспорядки в Норфолке, где, среди прочего, была совершена попытка покушения на епископа Норвичского; в марте следующего года состоялся процесс по делу о заговоре с целью убийства шерифа Девона^[251][250]. При обсуждении арендной платы с помещиками крестьяне вспоминали о восстании и угрозе насилия^[252].

Со стороны парламента перестали исходить попытки введения новых подушных налогов или реформирования системы налогообложения Англии^[253]. Более того, в конце 1381 года Палата общин заявила, что военные действия на континенте должны быть «осторожно, но существенно сокращены»^[254]. Не имеющее возможности введения новых налогов правительство было вынуждено пересмотреть свою внешнюю политику, свернуть военные походы и рассмотреть варианты заключения мирных договоров^[255][254]. Уровень закрепощения крестьян после событий 1381 года уменьшился, однако под влиянием скорее экономических, нежели политических причин^[256]. Заработная плата сельских рабочих продолжила расти, и землевладельцы часто отпускали своих крепостных на свободу за денежный выкуп либо изменяли традиционные формы аренды земли^[256][257]. К XV веку институт крепостничества в Англии окончательно прекратил своё существование^[252].

Хронисты описывают повстанцев прежде всего как крепостных крестьян, используя при этом уничижительные латинские термины, такие как serviles rustici, servile genu и rustictas, эпитеты, в переводе на русский равносильные слову «мужичьё»^[258][259]. Однако некоторые хронисты, включая Найтона, отмечали наличие в составе повстанцев сбежавших подмастерьев, ремесленников и других^[258][259]. Данные протоколов послевосстанческих судебных заседаний также показывают участие широких слоёв общества, опровергая бытовавшее ранее мнение об участии в восстании только крепостных^{[54][260][261]}.

Сельские повстанцы принадлежали к различным слоям общества, но в основном у них было достаточное для нормальной жизни количество земли и имущества, а бедняки составляли меньшинство в повстанческом движении^{[262][263][261]}. Многие из них занимали места в органах местного самоуправления сёлами, и это, скорее всего, и обеспечило восстанию хороших руководителей^[264]. Некоторые были ремесленниками; как перечисляет Роберт Хилтон, в составе повстанцев были: «плотники, пильщики, каменщики, сапожники, портные, ткачи, сукновалы, перчаточники, кожевники, пекари, мясники, трактирщики, повара»^[265]. В основном они были мужчинами, но присутствовали в повстанческих рядах и женщины^[266]. Повстанцы, как правило, были неграмотны; в Англии того периода могли читать лишь 5—15 процентов населения^[259]. Также восставшие происходили из большого количества различных сельских общин, включая не менее 330 участвовавших в восстании восточно-английских деревень^[267].

Многие повстанцы имели городское происхождение; так, скорее всего, большинство участников лондонских событий были местными жителями, а не крестьянами^[25][268]. В некоторых случаях городские повстанцы принадлежали к бедноте, которая хотела поживиться за счёт местной элиты^[269]. В Лондоне, например, горожане-повстанцы в большинстве своём были бедны и неграмотны^[131]. Кроме того, некоторые восставшие горожане сами были частью этой элиты, как, например, в Йорке, где протесты, как правило, организовывались зажиточными членами местного общества^[270][261].

Подавляющее большинство тех, кто участвовал в восстании 1381 года, не было представлено в Парламенте и не могло участвовать в процессе принятия решений^[25]. В некоторых случаях, однако, к повстанцам присоединялись или даже руководили ими представители местного дворянства; например в Норфолке восстание возглавлял сэр Роджер Бэкон^[263]. Позднее некоторые из них утверждали, что к восстанию их заставили присоединиться^[271]. В рядах повстанцев были также и члены духовенства; кроме заметных лидеров, таких как Джон Болл или Джон Уорв, в записях о восстании в юго-восточной Англии упоминаются почти 20 священников^[272]. Некоторых из них преследовало местное правительство, другие находились в неблагоприятном положении из-за недостатка средств; некоторые, возможно, присоединялись к восстанию из-за своих радикальных убеждений^[273].

Многие из участников восстания использовали псевдонимы; в частности, в письмах, рассылаемых по всей стране для стимулирования новых восстаний^[274][275]. Псевдонимы использовались как для защиты отдельных лиц от их компрометации, так и для отсылки к популярным у народа историям^[274]. Одним из популярных для псевдонимов было имя Петра-Пахаря, главного героя стихотворения Уильяма Лэнгленда^[276]. Также было популярным брать псевдоним Джек, что, как предполагают историки Стивен Джастис и Картер Ревард, резонировало с произошедшим незадолго до этого восстанием во Франции, получившим название от распространённого во Франции имени Жак^[277].

Важным источником для историков являются летописцы, являющиеся современниками восстания. Хронисты часто были негативно настроены по отношению к повстанцам и описывали их, по словам историка Сьюзен Крэйн, как «зверей, чудовищ или дураков»^[279][280]. Лондонские летописцы часто не желали признавать роль жителей своего города в восстании, предпочитая возлагать вину исключительно на крестьян с юго-востока^[281]. Среди ключевых источников Anonimalle Chronicle, автор которой, скорее всего, служил при королевском дворе и был очевидцем многих событий^[282]. Застал большую часть восстания хронист Томас Уолсингем, который очень боялся социальных потрясений и был поэтому настроен против повстанцев^[147][282]. Жан Фруассар имел источники, написанные близкими к восстанию людьми, но был склонен к смешиванию реальных фактов с выдуманными историями^[283]. Положительных мнений того времени о восстании не сохранилось^[104].

В конце XIX века имел место всплеск интереса к восстанию Уота Тайлера, вызванный развитием рабочего и социалистического движения^[284]. Ход восстания описали в своих работах Чарльз Оман, Эдгар Пауэл, Андре Ревилль и Джордж Тревельян^{[284][285][286][287][288]}. К 1907 году работы летописцев были широко доступны в печатном виде; также были определены основные государственные архивы, касающиеся событий^[289]. Ревилль стал использовать судебные заключения, вынесенные по проводимым после восстания делам, как новый источник исторической информации; в течение следующего столетия были проведены обширные исследования местной социальной и экономической истории восстания, причём были использованы местные архивные источники со всей юго-восточной Англии^[290][291].

Интерпретация восстания и его последствий менялась на протяжении веков. Историки XVII века, такие как Джон Смит, придерживались позиции, что восстание положило конец крепостному праву в Англии^[278]. Такого же мнения были и историки XIX века, например, Уильям Стэббс и Торольд Роджерс; Стэббс назвал восстание «одним из самых знаменательных событий нашей истории»^[278]. В XX веке подобное мнение было оспорено историками, к примеру, Мэйем Маккисаком, Майклом Постаном и Ричардом Добсоном, пересмотревшими влияние восстания на последующую политическую и экономическую историю Англии^[292]. В середине XX века восстанием заинтересовались симпатизировавшие повстанцам историки-марксисты, включая Родни Хилтона^{[104][293][294][295]}. Восстание Уота Тайлера получило больше академического внимания, чем любые другие средневековые восстания^[296].

Восстание занимало значительное место в российской и советской медиевистике, где оно приводилось как пример борьбы угнетаемого класса с угнетателями-феодалами, членами разлагающейся системы. Основополагающей работой, впоследствии дополняемой и критикуемой другими учёными, стал труд Дмитрия Моисеевича Петрушевского под названием «Восстание Уота Тайлера: очерки из истории разложения феодального строя в Англии»^[297]. Впоследствии эта работа критиковалась советскими учёными за то, что в его работах классовой борьбе как причине восстания было уделено мало места^[298][299].

Восстание Уота Тайлера стало популярной темой литературы^[300]. Поэт Джон Гауэр, имевший тесные связи с участвовавшими в подавлении восстания, написал своё знаменитое стихотворение Vox Clamantis в десятилетие после восстания и осудил в нём повстанцев, сравнив с дикими животными^{[301][302][303]}. Джеффри Чосер, который жил в Олдгейте и мог сам присутствовать в Лондоне во время восстания, ссылался на убийство повстанцами фламандцев в «Рассказе монастырского капеллана», части «Кентерберийских рассказов», пародирующей стихотворение Гауэра^[304]. Чосер более не упоминает восстания в своей работе, возможно, из-за того, что он был королевским служителем, это бы отразилось на нём неблагоприятно по политическим причинам^[305]. Уильям Лэнгленд, автор стихотворения «Видение о Петре-Пахаре», которое было очень популярно у повстанцев, после восстания сделал в своей работе ряд изменений, чтобы избежать критики за связь с восстанием^[306][307].

Восстание легло в основу пьесы начала XVI века «Жизнь и смерть Джека Строу», возможно, написанной Джорджем Пилем и, вероятно, первоначально предназначавшейся для постановки на городском конкурсе гильдий^[308]. В пьесе Джек Строу представлялся трагической фигурой, вовлечённой в противоправное восстание Джоном Боллом; в пьесе проводились чёткие связи между политической нестабильностью Англии конца правления Елизаветы и XIV веком^[309]. История о восстании служила основой для памфлетов времён Английской гражданской войны XVII века; использовал эту тему в своих произведениях и Джон Кливленд^[310][311]. Эта тема получила распространение в предостерегающих политических речах XVIII века; во времена восстаний якобитов и войны за независимость США получил популярность лубок, озаглавленный «История Уота Тайлера и Джека Строу»^[310][312]. Спорили о том, какие уроки нужно извлечь из восстания, Томас Пейн и Эдмунд Бёрк, Пейн выражал повстанцам сочувствие, а Бёрк ругал их за применение насилия^[313]. Поэт «озёрной школы» Роберт Саути написал в 1794 пьесу «Уот Тайлер»^[314].

Восстание широко использовалось в произведениях писателей-социалистов XIX и XX веков^[315]. Уильям Моррис опирался на Чосера в своём романе «Сон о Джоне Болле», опубликованном в 1888 году, в нём показан рассказчик, открыто симпатизирующий крестьянскому делу, который хоть и живёт в XIX веке, но во сне попадает в XIV век^[316]. Повествование оканчивается пророчеством, что в один день идеалы социализма воплотятся в жизнь^[317]. В свою очередь, такое представление о восстании повлияло на утопическо-социалистическую работу Морриса «Вести из ниоткуда»^[318]. Более поздние социалисты XX века также проводили параллели между восстанием Уота Тайлера и современной им политической борьбой^[315]. В 1922 году вышла в свет поэма «Уот Тайлер», написанная русским советским писателем Андреем Глобой. 6 сентября 1953 года в Лейпцигском государственном оперном театре состоялась премьера оперы «Уот Тайлер» английского композитора Алана Буша.

В 1942 году, находясь в Ленинграде во время блокады, советская писательница и переводчица З. К. Шишова написала детскую историческую повесть «Джек-Соломинка» (опубликована в 1943 г.), посвящённую судьбе одного из предводителей восстания 1381 года Джека Стро, неоднократно переиздававшуюся в СССР.

Существуют теории заговора, основанные на событиях восстания 1381 года. Их создатели пытаются объяснить основные пробелы в большинстве описаний событий историками, к примеру, скорость, с которой координировалось восстание^[319]. Например, по некоторым теориям, восстание контролировалось тайной оккультной организацией, которая образовалась из уцелевших частей ордена тамплиеров, официально уничтоженного в 1312 году; по другим теориям, в организации восстания принимали участие предшественники масонов^[319][320].