В тот период командную экономику сменила, по выражению М. Т. По, — «хаотическая смесь бандитизма и капитализма», а вооружённые силы утратили своё былое могущество[3][4]. По мнению А. А. Бонч-Осмоловской, — «только носитель постсоветской коллективной памяти способен понять смысл словосочетания „лихие девяностые“»[5].
С середины 2000-х годов словосочетание «лихие девяностые» начало использоваться прессой, сменив более эмоциональные выражения, относящиеся к тому десятилетию, такие как — «кровавые», «злополучные», «дурные» и т. п.[6]
Нередко российские политики и журналисты противопоставляют «лихим девяностым» определение — «стабильные нулевые»[7][8].
Происходившее в России в 1990-е годы негативно отразилось на отношении россиян к европейским ценностям и к самому понятию «демократия». Так, в результате проведённого в 2009 году Институтом социологии РАН всероссийского опроса населения выяснилось, что у подавляющего большинства населения слово «демократия» ассоциируется с воровством, коррупцией и национальным унижением; и лишь 10,4 % всех опрошенных отнеслись к этому понятию положительно[9].
Как отмечает профессор Университета Джавахарлала НеруУтса Патнаик, в противоположность таким демографическим катастрофам, как Великий голод в Китае, коллапс в России в первой половине 1990-х был встречен гробовым молчанием западной академической общественности. «Факты таковы, что так называемая „шоковая терапия“, направленная на установление капитализма по совету западных экспертов, привела к катастрофическому падению ВВП в бывших социалистических государствах в период с 1990-го по 1996 год. Уровень ВВП в России и Украине к 1996 году был наполовину или меньше по сравнению с десятилетием ранее, а в Грузии, которая пострадала больше всего, ВВП снизился до одной пятой от уровня середины 1980-х годов. Никогда в мирное время мы не видели такого всеобъемлющего разрушения производственных мощностей и экономики, из-за полностью неправильной макроэкономической политики, рекомендованной иностранными экспертами и проводимой местными политиками», — отмечает учёный[10].
Последствия для населения обратили вспять десятилетия последовательного улучшения всех показателей человеческого развития. Ежегодная смертность трудоспособного населения возросла почти с 49 до 58 человек на тысячу в 1992 г. по сравнению с 1990 г., а к 1994 г. достигла 84 человек в год на тысячу населения. Средняя продолжительность жизни мужчин в России снизилась почти на 6 лет. При резком росте смертности общая численность населения России показала абсолютную убыль, что было беспрецедентной ситуацией в мирное время[10].
Просто взяв за точку отсчета смертность в России в 1990 г., и подсчитав накопленную дополнительную смертность трудоспособного населения к 1996 г., мы получим цифру более 4 миллионов избыточных смертей только в России. По отношению к численности населения России, эта убыль была в три раза больше, чем великий бенгальский голод в Индии в 1943-44 годах и вдвое больше, чем китайская избыточная смертность в годы «большого скачка». Демографическая катастрофа в России не получила ни международной оценки, ни огласки по той простой причине, что Россия совершала переход к капитализму, и именно этот процесс породил катастрофу, считает Утса Патнаик[10].
По мнению В. С. Милова, выражение «лихие девяностые» — это «не более чем красивый пропагандистский штамп», в то время как по-настоящему «лихими», по его мнению, являются не 1990-е, а 1980-е годы[15].
Переосмысление истории 1990-х поколением 2000-х показала певица Монеточка в своём альбоме Раскраски для взрослых. Песня «90» высмеивает стереотипы о «лихих 90-х», которые воспроизводятся в том числе и теми, кто родился позже 1990-х годов и этого времени не застал[18].
↑«Да, я ведь раньше старалась избегать интервью, — сказала Ельцина, — но после смерти мужа стала это делать, потому что поняла: выросло поколение, которое ничего не знает о том времени, рассказывать ужасы о котором стало модным сегодня. А девяностые годы нужно называть не лихими, а святыми». — Коробкова Е. Наина Ельцина предложила считать 90-е годы святымиАрхивная копия от 25 июня 2018 на Wayback Machine // Комсомольская правда, 06.06.2017