Охота на ведьм

Вера в колдунов существовала уже в древних цивилизациях. Магические практики тщательно отслеживались и часто воспринимались как чёрная магия. Как в Вавилонии (Кодекс Хаммурапи: водная проба), так и в Древнем Египте колдуны подвергались наказанию. По Закону двенадцати таблиц римлян негативное колдовство каралось смертью (Таблица VIII). Однако нигде не происходило целенаправленного преследования предполагаемых ведьм, как это было позднее в раннее Новое время.

Ветхий Завет запрещает колдовство Лев. 1926 и требует: «Колдунью не оставляй в живых» Исх. 2217. Новый Завет знает веру в «злых духов», например, исцеление Иисусом одержимого с разрешением демонам войти в стадо свиней (см. (бол.)). Согласно Деяниям апостолов, Павел временно ослепляет колдуна Деян. 13, 4—12.

В то время как древняя церковь отвергала связанные с колдовством взгляды и практики как суеверие (см. Canon episcopi), с христианизацией произошла новая интерпретация языческих верований.

Дохристианские культы во Франкском государстве считались подлежащими подавлению суеверием. В Capitulatio de partibus Saxoniae сожжение ведьм в 782 году упоминается и прямо запрещается: «Смертной казни подлежит тот, кто, обманутый дьяволом, по языческому обычаю считает кого-либо ведьмой и людоедом и поэтому сжигает или ест его мясо либо передаёт его для поедания».

В каролингском раннем Средневековье не было систематической охоты на ведьм. С церковной стороны этому долгое время препятствовали; в отдельных случаях соответствующие «преступления» могли быть наказаны.

В раннехристианской теологии доминировало фундаментальное «сомнение в действенности любого колдовства»^[3]. Также считалось, что демоны не могут получить власть над верующими христианами. «Языческие» боги полемически приравнивались к простым демонам^[4]. До XIII века официальная церковная позиция заключалась в том, что «вера в колдовство» — это «языческая ересь и вымысел» и должна «наказываться церковными наказаниями, такими как покаяние, или — в тяжёлых случаях — отлучением от общины»^[5].

Однако уже в раннехристианские времена началась теологическая дискуссия, оказавшаяся впоследствии чрезвычайно пагубной: соединение колдовства и демонологии в так называемом договоре с дьяволом. Впервые это разработал Августин Блаженный († 430) в своём труде De doctrina christiana 397 года н. э^[6]. Однако это была весьма неопределённая, теоретическая концепция, вероятно, имевшая лишь метафорическое значение^[7]. Эта концепция была воспринята в Высоком Средневековье, особенно Фомой Аквинским († 1274), который представил существование строго организованного «государства демонов» с многочисленными человеческими последователями, что по сравнению с представлением о колдунах-«одиночках» стало существенным «качественным скачком»^[5]. Эта идея мощного, сплочённого противника требовала гораздо более жёсткого преследования и наказания. Заключение договора с дьяволом, по Фоме, происходило через половой акт между человеком и демоном. Такая аргументация объясняется тем, что Фома вообще считал секс ради удовольствия греховным^[8]. Главной заботой церкви в XII–XIV веках были прежде всего катары, которых считали «главными еретиками» (этимологически «еретик» происходит от «катар»). Помимо насилия, в борьбе с этим движением важную роль играл и «пропагандистский» аспект: катарам приписывали чёрную магию, договоры с дьяволом и сексуальные излишества. Исходя из этого, вскоре «секта ведьм и колдунов» была приравнена к другим еретикам по практикам и опасности^[9].

Дискурс о ведьмах дополнялся и с другой стороны: традиционным христианским анти-иудаизмом. Евреев обвиняли во всевозможных преступлениях (сатанинские ритуалы, порча, отравление колодцев и др.), которые легко переносились и на ведьм и колдунов (см. шабаш ведьм).

Первые свидетельства немецкого термина «Hexe» в контексте судебного преследования обнаружены, как показал Оливер Ландольт, в Frevelbüchern города Шаффхаузен конца XIV века^[10]. В Люцерне термин впервые появляется между 1402 и 1419 годами.

Распространённое мнение, что охота на ведьм была главным образом явлением средневековья, ошибочно.

Также ошибочно мнение, что крупные волны новоевропейской охоты на ведьм были инициированы или осуществлялись преимущественно церковной инквизицией. Первые отдельные осуждения ведьм произошли в XIII веке с появлением инквизиции, однако её цели отличались: если светские суды в раннее Новое время стремились к наказанию предполагаемых виновных, инквизиция добивалась покаяния и примирения обвиняемых, что выражалось в более редком применении смертной казни. Кроме того, основное внимание инквизиции было направлено не на ведьм, а на еретиков. Это видно из указания папы Александра IV от 20 января 1260 года инквизиторам: ведьм не следует активно преследовать, а задерживать только по доносам. Процессы против ведьм должны были откладываться при нехватке времени, борьба с ересью имела приоритет. Государственная испанская инквизиция, основанная в конце XV века, частично отвергала охоту на ведьм. Римская инквизиция XVI века даже неоднократно выступала против охоты на ведьм.

Связь между инквизицией и ведьмовскими процессами исторически возникла главным образом благодаря Генриху Крамеру, инквизитору доминиканского ордена и основному автору памфлета Молот ведьм (по спорной папской булле он мог инициировать инквизиционные процессы где угодно). Хотя инициированные Крамером процессы часто были безуспешны из-за отсутствия поддержки со стороны местных церковных властей, его труд способствовал усилению охоты на ведьм, хотя и не всегда через церковных инквизиторов. Также другие, менее влиятельные инквизиторы-доминиканцы, такие как Николя Жакье, выступали как основатели охоты на ведьм.

Охота на ведьм в Европе происходила преимущественно в раннее Новое время, с 1450 по 1750 годы. Пик пришёлся на 1550–1650 годы, в Австрии — до 1680 года. Наиболее затронутыми были Священная Римская империя и прилегающие территории. По оценкам, только на территории современной Германии произошло 40 000 сожжений ведьм, что составляет более половины общеевропейского числа^[11].

С 15 века к массовой неуверенности людей привёл Малый ледниковый период в Европе, вызвавший аграрный кризис, «дорожание» (инфляция) и голод. Неблагоприятный климат проявлялся в катастрофических погодных явлениях (град, бури и т. д.), что в аграрном обществе быстро приводило к экзистенциальной нужде. Различные эпидемии легко поражали ослабленных людей. Особенно известна чёрная смерть (чума), впервые охватившая Европу в 1347–1353 годах и до XVIII века периодически наводившая ужас на континент. Многие считали, что церковь не может дать удовлетворительных ответов на массовую гибель.

Претензии церкви на монополию были поставлены под ещё больший вопрос: если еретические движения в позднем Средневековье обычно подавлялись, то с Реформацией с 1517 года церковь утратила претензию быть «католической», то есть всеобщей. Войны также способствовали неуверенности. В Центральной Европе, например, во время Тридцатилетней войны 1618–1648 годов участились ведьмовские процессы.

Эти кризисы приводили к массовым психологическим потрясениям и потере прежних убеждений, иногда доходя до ожидания близкого апокалипсиса. Поиск козлов отпущения в таких ситуациях — антропологическая константа. Охота на ведьм была выражением широко распространённых страхов и массовых истерий, часто превращавшихся в народные движения, иногда даже вопреки воле властей и церкви^[12]. В позднейших волнах преследований XVII века, например, при Салемских процессах в Массачусетс, обвинения детей, поддавшихся массовой истерии, воспринимались всерьёз.

• Во многих университетах теоретически обсуждалось и поощрялось преследование ведьм; благодаря общеевропейским связям учёных такие идеи широко распространялись.
• Аналогичное влияние оказало изобретение книгопечатания около 1450 года. Эта медийная революция позволила донести «новейшие сведения о колдовстве» до широкой публики. Привилегия цензуры обычно принадлежала сторонникам охоты на ведьм, что позволяло им контролировать публикации.^Ref?
• В относительно густонаселённой Центральной Европе новые представления о колдунах распространялись быстрее, чем в малонаселённых периферийных регионах^[13].

Церковь играла двойственную роль. Были влиятельные теоретики ведьмовства-священники, особенно доминиканец — автор Молот ведьм Генрих Крамер. Однако ему всю жизнь приходилось бороться с церковным сопротивлением, например, в Инсбруке, где его изгнал местный епископ. Кёльнская инквизиция осудила неэтичные и незаконные практики Молота ведьм, поскольку они не соответствовали католическому учению^[14]. Многие из важнейших противников охоты на ведьм также были церковниками (например, Иоганн Бренц, Иоганн Маттеус Мейфарт, Антон Преториус, Фридрих Шпее и Иоганн Вейер).

Из-за учения о первородном грехе, согласно которому Ева считалась главной виновницей грехопадения, мизогиния часто делала женщин «лёгкой добычей» дьявола, и они становились жертвами чаще мужчин, в зависимости от региона и конфессии. На основании католического перевода Вульгаты (бол.) — «Колдунов не оставляй в живых» — в католических регионах чаще осуждали и мужчин, чем в протестантских, где опирались на перевод Библии Лютера: «Колдунью не оставляй в живых».

Особенно опасны были проповедники, эффективно доносившие до населения теологическую демонологию, придавая страхам людей направление и силу.

Исторически опровергнуто распространённое мнение, что «инквизиция» была ответственной за проведение ведьмовских процессов. Фактически в странах, где инквизиция утвердилась, ведьмовских процессов было гораздо меньше, а пытки были ограничены (например, в Испании, Италии, Ирландии и Португалии было мало казней «ведьм»)^[13].

Конфессиональные, семейные, имущественные конфликты, конкуренция или просто желание избавиться от нежелательных людей могли вызывать охоту на ведьм. Там, где общество не было конфессионально разделено (например, в Южной Европе), это явление встречалось редко или в смягчённой форме^[12].

Процессы инициировались в первую очередь светскими институтами и рассматривались в государственных судах. Власть должна была быть готова поощрять или хотя бы терпеть ведьмовские процессы и предоставлять для этого административный и судебный аппарат. Малые и средние государства были более подвержены массовым преследованиям, чем крупные территориальные государства. Малые государства часто имели плохо подготовленных судей, чьи решения не могли быть пересмотрены на более высоком уровне. Кроме того, ответственные лица в небольших государствах чаще чувствовали себя непосредственно затронутыми предполагаемым колдовством в соседстве. Многие старые государства боролись за сохранение своей юрисдикции, не желая уступать её формирующимся национальным государствам. Самовольные процессы против ведьм служили здесь легитимации^[13]

Многие волны преследований исходили от инициатив населения, требовавшего от властей действий против предполагаемых ведьм. В юго-западной Германии в ряде мест были созданы комитеты из подданных — настоящие «гражданские инициативы» раннего Нового времени, как пишет Вольфганг Берингер.^[15].

Материальные мотивы играли важную роль при доносах; доносчик получал долю от имущества жертвы. Аналогично, простая антипатия или соседские ссоры могли привести одну из сторон на костёр. Однако обвинение в колдовстве было рискованно, так как доносчик мог быть наказан за клевету^[16]. Тем не менее, ограниченное преследование при активной позиции доносчиков было возможно даже вопреки светским и духовным^[17] властям, но для систематических и масштабных акций обычно требовалось согласие между государством, церковью и населением.

Когда ведьмовские процессы достигали определённого масштаба, следующие факторы часто становились «катализаторами» дальнейших преследований:

• Легализация пыток во многих европейских правовых системах, применявшаяся с Высокого Средневековья и при других обвинениях (например, при некоторых тяжких преступлениях)^[18], приводила к множеству «признаний».
• Признания, часто полученные под пытками, убеждали многих ранее не вовлечённых людей в правильности и опасности обвинений или в существовании колдовства вообще.
• К обычным вопросам обвиняемым относились вопросы о сообщниках. Пытки приводили к тому, что обвиняемые «оговаривали» всех возможных знакомых, чтобы скорее прекратить мучения.
• Чем больше охота на ведьм становилась массовым явлением на территории, тем опаснее становилась критика процессов и тем реже она высказывалась.
• Жители соседних территорий часто желали, чтобы их власти столь же решительно боролись с «ведьмовским злом», и оказывали соответствующее давление^[13]
• Массово-психологическую интерпретацию предложил Курт Башвиц (Амстердам, 1948) вслед за Фрейдом (1921).^[19].^[20] Жертвами были не столько обвиняемые, сколько сами преследователи, подверженные массовому заблуждению.
• Глубинно-психологическая интерпретация указывает на парадокс: пик преследований в Европе пришёлся на 1550–1650 годы, что противоречит филантропическим тенденциям начавшегося Просвещения. По спекулятивному объяснению Й. Якоби (1940), психическая энергия, ранее фиксированная на богах и демонах, после разочарования в их реальности стала коллективно проецироваться на людей, прежде не подвергавшихся такому архаическому воздействию^[21]. Психоаналитик Эвелин Хайнеманн описывает, как особенно старые и социально слабые женщины, которым был причинён вред, попадали под шаблон обвинения в ведьмовстве. Из-за совершённой несправедливости обвинители боялись мести этих женщин, считая, что ведьмы могут причинять вред через сексуальные отношения с дьяволом^[22].

В Священной Римской империи были центры преследований, например, Тюрингия, Рейнланд, Вестфалия (например, Охота на ведьм в герцогстве Вестфалия), католические епископства в Германии, например, Вюрцбургские процессы над ведьмами^[23] или Бамберг, где в 1622 и 1623 годах преследования усилились. В Франконии «ведьмовской мор» начался в 1575 году в маркграфстве Ансбах, Нюрнберг последовал в 1591 году^[24]. Также архиепископства Кёльн (около 2000 жертв), Майнц (около 1500 жертв) и Трир (около 350 жертв) были в конце XVI — начале XVII века центрами преследований, как и протестантские регионы Мекленбург, Нижняя Саксония, Шлезвиг-Гольштейн, Нидерланды (весы ведьм в Оудеватере; казнь Мехтельд тен Хам в ’s-Heerenberg в 1605 году), а также рано — швейцарский Вале и вскоре после него Во (см. Охота на ведьм в Во). Около 1431 года швейцарский хронист Ганс Фрюнд описал обстоятельства начавшейся с 1428 года охоты на ведьм в Вале, с критическим взглядом на происходящее^[25].^[26][13][27] По оценкам, на территории современной Швейцарии прошло около 10 000 ведьмовских процессов^[28].

Однако были и регионы, где почти не было преследований. По Вольфгангу Берингеру, это были прежде всего крупные государства с эффективной администрацией, такие как восточные курфюршества Бранденбург, Саксония и Бавария. Особенно выделяется Курпфальц, где, несмотря на близость к регионам с интенсивными преследованиями, не было ведьмовских процессов^[29]. Утверждения, распространённые во время культуркампф в Пруссии и Германской империи, что иезуиты подстрекали к охоте на ведьм, были опровергнуты историками Johannes Janssen и Bernhard Duhr^[30]. В Бранденбурге с 1648 года правитель всё чаще брал процессы против ведьм под свой контроль. После того как в 1701 году 15-летняя девушка была обезглавлена в Фергице в Уккермарк, король Фридрих I распорядился пересмотреть дело, и с тех пор в Бранденбурге-Пруссии не выносились смертные приговоры за колдовство. С 1714 года местные судьи для вынесения смертных приговоров или приговоров на основании признаний, полученных под пытками, должны были получать одобрение короля. Одновременно король Фридрих Вильгельм I приказал убрать все оставшиеся костры. Так ведьмовские процессы были фактически запрещены^[31].

Первый ведьмовский процесс в Скандинавии состоялся в 1601 году в Финнмарке, принадлежавшей Дании-Норвегии^[32]. Два мужчины были приговорены к сожжению за то, что якобы убили королевского чиновника в Вардехусе с помощью порчи. С 1601 по 1692 годы более 90 человек, в основном женщин, были приговорены к смерти, пятая часть из них — саамы. Это были самые тяжёлые преследования в Норвегии в мирное время. В рыбацких деревнях Вардё, Киберг, Эккерёй и Вадсё в этот период была уничтожена большая часть женского населения. В 1617 году нескольким женщинам вменили в вину, что они вызвали бурю, в результате которой за один день утонули 40 рыбаков. Их сожгли^[33]. В Швеции преследования начались только в 1668 году. После 51 казни в 1670 году была создана «королевская комиссия». «С одной стороны были три дворянина, считавшие эти процессы незаконными и не верившие в сатанинские разоблачения, полученные от обвиняемых под пытками. Им противостояли представители лютеранского духовенства и крестьяне, контролировавшие комиссию». Так казни в Швеции продолжались, «обвинения в основном выдвигались так называемыми „охотниками на ведьм“, в том числе несколькими детьми»^[34].

Первая казнь ведьмы в Исландии состоялась в 1625 году, последняя — в 1683. В 1654 году в Трёкиллисвике сожгли трёх мужчин, а в 1678 году — единственную женщину, сожжённую в Исландии за колдовство^[35].

В Шотландии пик преследований пришёлся на Великую шотландскую охоту на ведьм 1661/1662 годов^[36]. В Англии (Пендлские процессы над ведьмами 1612 года) и в английских колониях Северной Америки (Салемские ведьмовские процессы 1692 года) ведьмы также подвергались преследованиям. Король Яков I считал себя жертвой ведьм^[37].

Не существует однозначной связи между региональной конфессией и охотой на ведьм: в некоторых католических странах, таких как Папская область, Ирландия, Португалия и Испания, охота на ведьм была редкой или очень редкой. В регионах православных церквей она почти не встречалась, за исключением России в ходе модернизации, то есть адаптации страны к Центральной Европе при царе Петре I^[38]. В смешанно-конфессиональной Германии как протестантские, так и католические территории были затронуты по-разному^[39]. В Османской империи, владевшей также Балканами, не было масштабной охоты на ведьм, даже в христианских регионах, поскольку это противоречило учению ислама^[40].

Преследование ведьм сохраняется во многих странах и культурах^[41], например, в Америке, Азии^[42], Океании и особенно в Африке^[43][44], в том числе и в начале XXI века.