Яков Любарский родился в Киеве, откуда семья после его рождения переехала в Ленинград. Отец, Николай Яковлевич Любарский (1902—1963) — композитор и дирижёр, около 30 лет заведовал музыкальной частью Ленинградского Большого драматического театра, мать — учительница музыки.
В 1955 году жена Якова Любарского, тоже филолог, по окончании аспирантуры была направленаМинистерством просвещения на кафедру русской и зарубежной литературы в педагогический институт города Великие Луки. На той же кафедре была предложена работа и Якову Любарскому. В течение последующих десяти лет он читал будущим учителям курсы античной и средневековой литературы, введения в литературоведение, теорию литературы, фольклора. Классическую филологию он однако не оставлял, постепенно переходя в своих штудиях от античности к более позднему периоду в истории Греции — Византии. В этой смене вектора решающую роль сыграл известный уже к тому времени византинист А. П. Каждан, также работавший некоторое время в Великолукском пединституте. Он стал другом-наставником Любарского, а византинистика на всю жизнь увлекла Любарского, став главной областью его научных интересов.
В 1964 году Яков Любарский защитил в МГПИ им. В. И. Ленина диссертацию кандидата исторических наук. Тема диссертации — «„Алексиада“ Анны Комниной как исторический источник», научный руководитель А. П. Каждан.
В 1970—1980 годы периодически привлекался к чтению лекций в Ленинградском университете, но лишь в 1990-е годы на фоне политических перемен в стране стал штатным профессором на отделении новогреческой филологии филологического факультета. Глубокие знания и любовь к предмету в сочетании с педагогическим опытом и присущим Любарскому умением живо, (как он выражался, «не надувая щек»), не пренебрегая остроумной шуткой, общаться со студентами, неизменно вызывали их уважение и симпатию. Между тем, к этому времени к нему уже давно пришло и международное признание, о чём свидетельствует количество стран, которые приглашают его к чтению лекций. Он участвует в международных византиноведческих конференциях, читает доклады и лекции в университетах Болгарии, Италии, Греции, Крита и Кипра, Англии, Испании, Германии, Дании, Швеции, Австралии. Как приглашенный исследователь он работал в Париже, Мюнстере (Германия), дважды в крупнейшем византиноведческом центре Дамбартон-Окс в Вашингтоне.
Яков Николаевич Любарский скоропостижно скончался 30 ноября 2003 года, похоронен под Санкт-Петербургом, в некрополе «Комарово», где покоятся останки Анны Ахматовой, Д. С. Лихачёва и многих других выдающихся деятелей литературы, искусства и науки.
Первая публикация Якова Любарского в области византинистики — статья о критском поэте Стефане Сахликисе (греч.) 1959 года[1]. Через год её перевели и напечатали в Греции.[2]. Это был первый выход ученого на международную арену.
В 1965 году вышла в свет его книга «Алексиада» Анны Комниной[3] — первый полный русский перевод повествования византийской принцессы о царствовании её отца — императора Алексея Комнина (1081—1118). Ставший как бы каноническим перевод издавался позднее ещё дважды.[4] В предисловии к первому изданию «Алексиада» рассматривалась Любарским преимущественно как исторический источник, во втором издании предисловие было дополнено также его статьей-анализом художественной структуры произведения.
После «Алексиады» Яков Любарский обратился к изучению творчества Михаила Пселла. Результаты его многолетней работы по изучению творческого наследия этого знаменитого византийского философа, историографа, царского советника отражены помимо докторской диссертации в книге «Михаил Пселл. „Хронография“, перевод с греческого, предисловие, комментарии»[5] и монографическом исследовании «Михаил Пселл. Личность и творчество. К истории византийского предгуманизма»[6], а также почти в двух десятках статей, посвященных различным аспектам пселловского наследия[7]. Цикл этих статей рассказывает об отношениях Пселла с его современниками, благодаря чему вырисовывается весьма широкая картина духовной, нравственной и бытовой жизни византийского общества XI века[8].
Идя наперекор сложившимся стереотипам, Яков Любарский заново открывает масштаб и значение Пселла, акцентируя при этом игнорируемое прежде художественное начало его творчества. Всесторонний подход к трудам Пселла даёт ученому основание включить Пселла в историю не только византийской, но и средневековой европейской литературы. Идеи об эволюции и специфике византийской историографии Яков Любарский развивает и далее (см., например, его статьи «Man in Byzantine Historiography from John Malala to Michail Psellos»[9]; «Neue Tendenzen in der Erforschung der byzantinischen Historiographie»[10]).
С этой позиции выступает ученый и в своей третьей книге «Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей» (1992), в которой перевод сопровождается большой статьей «Сочинение Продолжателя Феофана. Хроника, история, жизнеописания»[11].
В трудах Якова Любарского рождается таким образом новая концепция византийской историографии, согласно которой она представляет собой не только собрание исторических свидетельств, но и художественный феномен. Это приводит учёного к мысли о возможности применять к изучению византийской литературы некоторые методы современного литературоведческого анализа. Эти идеи Якова Любарского получили широкий международный резонанс. Пример тому — представительная дискуссия о нарративных структурах, организованная журналом норвежских византинистов «Symbolae Osloenses», «зачинщиком» которой выступает Любарский[12].
Четвёртая книга Якова Любарского «Византийские историки и писатели» (1999) состоит из его статей, печатавшихся в России и заграницей и библиографии его работ[13]. Во втором издании этой книги — работы, не вошедшие в первое, а также опубликованные уже посмертно, и полная библиография, в которой более 170 наименований.
Значение трудов Любарского в том, что его переводы, получившие высокую оценку специалистов, познакомили русскоязычного читателя с незнакомыми ему прежде текстами, а его исследования открыли новый ракурс во взглядах на византийскую литературу, стимулировали новое направление в её интерпретации и позволили шире и более непредубежденно взглянуть на Византию.
↑«Михаил Пселл. Личность и творчество. К истории византийского предгуманизма». М., «Наука», 1978. Переиздание: П. В. Безобразов, Я. Н. Любарский. Две книги о Михаиле Пселле. СПб, изд-во «Алетейя» 2001. К первому изданию здесь прибавлены заключительные замечания, которые знакомят с некоторыми изменениями, произошедшими во взглядах на Пселла в мировой науке со времени выхода первого издания, а также Приложением — обзором риторических произведений Пселла. Труд Любарского «Личность и творчество Пселла» издан под одной обложкой с книгой о Пселле русского ученого П. В. Безобразова 1859—1918 и очерком Я. Н. Любарского об этом авторе. В 2004 году книга переведена на греческий язык, издана в Афинах издательством Е.Канаки
↑"Quellenforschung and/or Literary Criticism: Narrative Structures in Byzantine Historical Writings, " Symbolae Osloenses, Oslo, 73, 1998, 29-33. См. также Нарративные структуры в византийских исторических сочинениях (в соавторстве с К. А. Долининым). Классические языки и индоевропейское языкознание. Сборник статей по материалам чтений, посвященных 100-летию со дня рождения И. М. Тронского, СПб, РАН, 1998, с 213—227