Плетнёв принадлежал также к составу второго отделения академии наук со времени его образования в 1841 году; преподавал русский язык и словесность наследнику цесаревичу Александру Николаевичу и другим особам царского дома. Очень рано Плетнёв близко сошёлся с А. С. Пушкиным и другими корифеями пушкинского кружка. Характера крайне мягкого, деликатного и услужливого, Плетнёв был верным и заботливым другом, к которому обращались и Жуковский, и Пушкин, и Гоголь; всем им Плетнёв служил и делом, и советом; мнением его они очень дорожили.
В «Книге Тверской епархии Бежецкого уезда села Теблеши церкви Рождества Христова… 1791 года», хранящейся в Тверском областном архиве, есть запись: «В сентябре. 1-е. Села Теблеши у диакона Александра Петрова жена Агрипина Никитина родила сына Петра, которой крещён 8-го числа. Восприемником был Бежецкого уезда сельца Носилова господин Михайло Александров сын Чаплин»[4].
Выступив на литературное поприще стихотворениями, которые в 1820-х годах появлялись в «Соревнователе просвещения и благотворения», «Трудах Вольного общества любителей российской словесности», «Северных цветах» и других журналах и альманахах и которые при гладкости стиха местами не лишены изящества и поэтического огонька, Плетнёв вскоре перешёл к литературной критике, став выразителем теоретических воззрений пушкинского кружка.
Уже в первой своей критической статье, посвященной стихотворениям Милонова («Соревнователь», 1822), Плетнёв доказывал, что поэтом надо родиться, а нельзя сделаться, но врождённый талант должен потратить массу труда чисто технического, чтобы вполне овладеть формой и придать ей гармонию, изящество, красоту.
Обе эти идеи для того времени были совершенно новы и лежали в основе всех стремлений пушкинского кружка: первая идея являлась отрицанием псевдоклассицизма с его стремлением путём риторики и пиитики искусственно создавать поэтов; вторая соответствовала сущности литературного движения того времени, задачею которого была именно выработка форм поэзии и языка. Главная заслуга Плетнёва заключалась в том, что уже в начале 1820-х годов, ещё ранее критических очерков не только Веневитинова, Киреевского, Надеждина, но и Полевого, он ввёл характеристики поэтов по существу, по внутреннему свойству их поэзии. Таковы были появившиеся ещё в 1822 году оценки Жуковского и Батюшкова.
Плетнёв уже тогда предвидел, что русской литературе предстоит, не ограничиваясь усвоением чужих форм, стать, наконец, на народную почву. В статье по поводу идиллии Гнедича «Рыбаки» (1822) он делит поэзию на «всеобщую», или «неопределенную», и «народную» и отдаёт предпочтение последней перед первой. Вопросу о народности в литературе Плетнёв в 1833 году посвятил целую речь, в которой указывал на значение народной стихии для литературы с точки зрения патриотизма и художественной выразительности. К концу 1830-х годов Плетнёв составил себе замечательное для того времени представление о национальных особенностях литературы, о её связи с жизнью общества, об индивидуальных способностях писателя, о необходимости «красок и жизни», без которых литература стала бы «сухим изложением отвлечённостей».
Оставшись до конца дней своих мирным эстетиком, придававшим первенствующее значение вопросам формы и языка, Плетнёв не мог избежать разлада с дальнейшим развитием литературы; но выйдя из кружка Пушкина, где неоклассик Батюшков мирно уживался с романтиком Жуковским, а последний горячо приветствовал реалиста Гоголя, Плетнёв всегда сохранял объективность, любовно следил за успехами литературы и вообще признавал права новых литературных форм и течений, если только вестником их являлся сильный талант, удовлетворявший эстетическим требованиям. Он умел понять Гоголя с его сильными и слабыми сторонами: ему принадлежит одна из лучших оценок «Мёртвых душ» («Современник», 1842).
В течение семи лет (с конца 1824 года) с бароном Дельвигом, а с 1832 года — с Пушкиным, Плетнёв разделял труды по редактированию «Северных цветов», а в 1838—1846 гг. был преемником Пушкина по редактированию «Современника»; журнал в руках Плетнёва мало принимал участия в новом литературном движении.
«Сочинения и переписка» Плетнёва изданы Я. Гротом в трёх томах (СПб., 1885)[6]. Много материалов для характеристики Плетнёва в «Переписке Я. К. Грота с П. А. Плетнёвым» (СПб., 1896).
Первая жена - Степанида Александровна Раевская (1795-1839). В браке родилась дочь Ольга Петровна (1830-1852), с 1851 - жена А.Б.Лакиера. Плетнев называл ее "секретарем своим и другом".
Александр Петрович (1852-1911), с 1880 года женат на Леониде Аполлоновне Скальковской (1860—?), дочери действительного статского советника Аполлона Александровича Скальковского[7].
Алексей Петрович (1854-1934) - поэт, журналист, критик, оставил воспоминания об отце (1910).
↑Венчание 5 ноября 1880 года в церкви Апп. Петра и Павла при Санкт-Петербургском университете; поручители по женихе: действительный тайный советник Александр Петрович Озеров и надворный советник Михаил Дмитриевич Умнов, а по невесте: присяжный поверенный округа С.-Петербургской судебной палаты Николай Иванович Измайлов и майор, адъютант графа Лорис-МеликоваНиколай Михайлович Литвинов (ЦГИА СПб. Ф. 19.— Оп.125.— Д. 338.— Л. 11).
↑По книге: Шубин В. Ф. Поэты пушкинского Петербурга. — Л.: Лениздат, 1985.
↑«С 1841 по 1861 годы Плетнёв продолжал свои литературные вечера по новому месту жительства (Университетская набережная, 9). Эти вечера были олицетворением живой связи нового литературного поколения с пушкинским, уходившим в прошлое. У Плетнёва бывали П. А. Вяземский, В. Ф. Одоевский, Н. В. Гоголь (когда он бывал в Петербурге), романист И. И. Лажечников, поэт И. П. Мя́тлев, В. И. Даль, И. И. Панаев, В. Г. Белинский.
С середины 1840-х гг. у Плетнёва стали появляться Ф. И. Тютчев, а несколько раньше он приобщил к своему кругу питомцев университета, молодых поэтов Аполлона Майкова и Алексея Плещеева.
В 1863 г. Плетнёв из-за болезни уехал с семьёй в Париж, где в конце 1865 г., в возрасте 73 лет скончался. Гроб с телом был доставлен в Петербург. Погребён Плетнёв в Александро-Невской Лавре: Тихвинское кладбище — Некрополь мастеров искусств» — Шубин В. Ф. Поэты пушкинского Петербурга. Л., 1985.