Незави́симый театра́льный прое́кт — авторский частный театр в Москве, основанный в 1993 году Эльшаном Мамедовым, театроведом, ставшим его художественным руководителем. «Независимый театральный проект» также известен как продюсерская компания. После 2016 года выступает под новым названием — «Театр Ателье» / Théâtre l'Atelier.
Первой постановкой «Независимого театрального проекта» стал спектакль «Игра в жмурики» по резонансной пьесе Михаила Волохова, написанной с использованием ненормативной лексики — премьера состоялась 13 января 1993 года, режиссёр — Андрей Житинкин. Несколько лет спектакль был единственной постановкой, с которой театр гастролировал по России и за рубежом.
С 1994 года «Независимый театральный проект» (НТП) ведёт деятельность продюсерской компании — организатора гастролей «Геликон-оперы» в Санкт-Петербург, теле и видео-проектов: «Видеотеатр» (1996), «Чужие юбилеи» и «До и после полтинника» (1997). В конце 90-х Эльшан Мамедов обратился к серьёзной большой драме Пера Улова Энквиста об истории отношений датского сказочника Ганса Христиана Андерсена и примадонны Копенгагенского Королевского театра Ханны Хейберг. На главные роли были приглашены Анна Каменкова и Анатолий Спивак. В 1980-х, увлечённый творчеством Анатолия Эфроса, студент факультета театроведения ГИТИСа Эльшан Мамедов проводил дни на репетициях мастера, вечера на его спектаклях в Театре на Малой Бронной, тогда и началась долгая дружба с актёрами труппы Эфроса — Анной Каменковой и Анатолием Спиваком.[источник не указан 830 дней]
Постановка пьесы Т. Макнелли для драматической актрисы и оперных солистов в 1999 году — первая работа в «НТП» режиссёра Виктора Шамирова и Татьяны Васильевой, приглашённой на роль Марии Каллас. Критика выразила сомнение в успехе спектакля «Примадонны»:
…как правило, большинство антрепризных опусов отнюдь не отличаются высоким качеством и создаются исключительно для зарабатывания денег. С этой точки зрения успех «Мастер-класса» сомнителен. Он явно серьёзен и отличается хорошим вкусом, а такие понятия у нас мало совпадают с массовым интересом.
Состоявшаяся в 2002 году премьера спектакля «Ladies’Night» на сцене «Сатирикона» выглядела откровенным вызовом, продюсер назвал его «профессиональным хулиганством сезона»[3]. Мнения критиков разделились от полного неприятия до восторга, публика приняла спектакль с воодушевлением[4][5].
С 2004 года авторское агентство НТП сотрудничает с ведущими авторскими агентствами Европы и США, представляя не сколько переводы пьес, а адаптации — их русские сценические версии.
Компания «Независимый театральный проект», как бы ни относиться к отдельным её спектаклям, своей основательной респектабельностью высится надо всеми другими антрепризами, всё равно как Монблан. Здесь уж точно не суетятся, спектакли выпускают не торопясь, обдуманно, тщательно выбирают названия — незаигранные, оригинальные. Существуют уже 12 лет, а сделали за эти годы всего-то 13 спектаклей, не так уж много по антрепризным меркам, одно это способно вызвать уважение.Марина Зайонц, «Итоги» № 46 2005[6]
Эльшан Мамедов ориентируется на постановку драматургических бестселлеров европейских (по преимуществу французской) столиц, которые увидеть можно только здесь, в НТП. Причем специально ездит во Францию отбирать тексты. И что это, если не самая настоящая репертуарная политика?Павел Руднев, «Петербургский театральный журнал» № 4 2007[7]
В 2008 году спектаклем «Игра в правду» НТП участвовал в фестивале «Пространство режиссуры» в Перми наряду с репертуарными театрами[8].
С 2013 года у НТП появился новый формат музыкальных спектаклей, объединивших в одно действие музыку, танец, пантомиму, трюки — всё в исполнении одних и тех же людей. 20 ноября 2013 года состоялась московская премьера «Тапёр-шоу: танцующие на струнах» (идея, постановка и хореография – Игоря Оршуляка).
Эксперимент был продолжен в 2016 году спектаклем «MoscowBoys». Его мировая премьера состоялась 8 августа 2016 на фестивале Фриндж в Эдинбурге, где были сыграны 20 шоу подряд. Балетный критик старейшей газеты Шотландии The Herald Мэри Бреннан включила спектакль в обзор хореографических постановок фестиваля: «Ни одна категория в каталоге Фринджа полностью не сможет описать то, что творят на сцене MoscowBoys»[9]. Обозреватель газеты The Scotsman Келли Эптер: «К концу 75 минут зритель выходит почти столь же уставшим как и артисты, потому что движение на сцене не прекращается ни на минуту, а музыкальное исполнение просто безукоризненно»[10].
Московская премьера «MoscowBoys» состоялась на сцене театра «Геликон-опера»[11].
В «Независимом театральном проекте» не старались ничего придумать или продумать, просто торопились сшибить деньгу любым способом. <…> Впрочем, тех зрителей, которые даже не понимают, что режиссёр, продюсер и актёры их просто презирают и нагло обирают, в нашем городе хватит на приличное количество аншлагов.
Обычно такие спектакли не показывают в Москве, а увозят сразу в какой-нибудь далёкий городок, где публика рада просто лицезреть звёзд. А отсутствие смысла и приличной актёрской игры может принять за столичную новинку.
Постановщику спектакля Виктору Шамирову порекомендовали уйти из профессии:
Виктор Шамиров примерил маску театрального растлителя, и она ему понравилась — в «Трактирщице» он провёл групповой сеанс развращения, испакостив пьесу, актёров и зрителей. Уходите из театра, Виктор Шамиров, вам в нём не место.
Ladie's Night обещает стать самой живой, самой прикольной премьерой текущего сезона; это спектакль, который забыть невозможно и который, безусловно, стоит денег, на него потраченных. Я имею в виду наш, зрительский кошелёк. <…> Первое совместное раздевание — волосатые мужики в семейных трусах оглядывают друг друга, и один тянет задумчиво: «Ну, пидоры, что делать будем?» <…> Российский театр повернулся к публике задом, и с тыла оказался едва ли не привлекательнее, нежели с фасада. Арьергард ведь в любой момент может стать авангардом, всё зависит от направления.
Что говорить: такого воодушевления я вообще в театре не видел. На футболе — видел, в театре — нет. Со стриптизом публику не обманули. Насколько это вообще возможно в театре, стриптиз был полным.
От антрепризы в традиционном понимании в спектакле было действительно мало — трёхъярусная, чуть не под самые колосники, декорация, видеопроекция во весь задник, полтора десятка человек на сцене, непростой материал, требующий от режиссёра точности, а от артистов — собранности. Несколько режиссёрски сильных сцен ближе к финалу — бред героини, карнавал с дешёвым конфетти и густо накрашенными лицами-мордами вокруг, и её же финальный монолог, когда замусоренная сцена неожиданно выглядит как пустынный берег моря наутро после шторма — были бы хороши, если бы не взятый до этого разгон. Поезд несётся по инерции, героев ждет гибель, но пережить это уже некогда, спектакль прибывает на конечную станцию под овации публики.
— Алексей Вдовин, «Театральный сезон» № 5 2006[15]
«Игра в правду»
Переписанная на отечественный лад то ли самими актёрами (Г. Куценко, И. Апексимова, Д. Марьянов, К. Юшкевич), то ли каким-то «негром» французская штучка про встречу институтских друзей (видимо, хотели слепить новую «Взрослую дочь молодого человека») на бегу касалась всего сразу, даже войны в Осетии (это было уж и вовсе цинично — тема не для скороспелых «куплетов» антрепризных гармонистов). Актёры говорили громко и по очереди, но если бы я видела такой спектакль далеко за Уралом, то в первую очередь посоветовала бы режиссёру В. Шамирову призвать педагогов по сценречи — научить «звёзд» разговаривать. Что уж говорить о четырёх (нет, кажется, пяти… или шести?) финалах?